*текст был опубликован в альбоме Ольга Сазыкина в серии "Коллекция Партизана".
Совершая постоянные действия, практикуя определенный набор стратегий, она отрывается от навязанных локальных критериев в искусстве, отменяет теорию. Ее искусство – это персональный взгляд на собственное прошлое и настоящее в контексте реального времени и места. Поэтому, находясь в «пространстве поступков» (М. Гельман) Ольга Сазыкина каждый раз воспроизводит свое «искреннее высказывание». Реализуя, таким образом, исключительную роль художника.
«Время подвига»
«Место, которого нет»
Искусство Сазыкиной видится в контексте модернистского проекта, с его утопической идеей преобразовать мир и стремлением к правдивости. В переводе с древнегреческого, утопия – «не место», «место, которого нет». Попытка бегства в другой мир заменяется художницей нахождением одновременно в и над текущей действительностью. Медиум инсталляции Сазыкина использует для организации особого экспозиционного пространства, в котором уникальное многомерное поле смыслов образуется за счет соединения разных реальных предметов, вырыванных из контекста повседневности. Это пространство и процесса и мгновения [5]. Здесь происходит «презентация настоящего – определение того, что имеет место здесь и сейчас» [6], а также анализ самого процесса создания произведения искусства. Инсталляции Сазыкиной не сюжетны, в них нет действующих героев, которые разыгрывают действо. Но, тем не менее, каждая инсталляция рассказывает что-то о ее жизни, фрагменте ее биографии, эмоциональном переживании, представлении о внешнем мире. Художница как бы «документирует» некие события, следы происходящего. Они – это фантазия, сон, воображаемое и абстрактное, духовное, нематериальное…
Итак, творчество Сазыкиной сосредотачивается вокруг нескольких тем: диалог и коммуникация, проблема идентификации. Причем принцип построения, модель произведения, остаются неизменными, меняется способ коммуникации и определение ее участников. Основная форма репрезентации – текст. А генеральной стратегией художницы становится соединение индивидуального переживания с влияниями внешней среды.
Так, в «Дневнике дыхания. Мимика легких» 1997 года (Бозвиль, Швейцария) Сазыкина идет от идеи «вдохновенного действия», восходящего к абстрактному экспрессионизму, не исключая механическую идеологию минимализма 1960-х гг. Эти же формальные истоки лежат и в основе произведения 1997 «Единица персонального измерения» (Традиции и эксперименты. Галерея «6-я линия», Минск, Беларусь). Эти работы имеют отчетливую личную окраску: от руки проведенная линия, превращается автором в кривую динамики вдоха-выдоха в Мимике легких, 1997. В Диалоге, 1997; Единице персонального измерения, 1997 и Бременском дневнике, 1998 происходит трансформация минималистичного графического рисунка в слова и буквы. Работы строятся на противоположных состояниях. «Мимика легких» стала результатом языковой паузы, уединения и бесконечного внутреннего монолога. «Единица персонального измерения» наоборот – интенсивного двустороннего диалога. Отсутствие событийности, предшествующей первому проекту, художница компенсировала за счет усиленной внутренней работы, медитации и попыток ее изображения.
«Единица персонального измерения» создает первоначально закрытую систему. Ткань текста в прямом смысле производиться, ткется за счет разрушения личного архива художницы – писем. Разрушая первоначальную форму текста, синтезируется новый. Иными словами, случайно соединенные разрезанные строки писем способны складываться в новое послание.
«Единица персонального измерения» складывается из писем, как «из бесконечного повествовательного ряда». «Ткань текста выткана на станке старинной конструкции. На таких станках плели бесконечные ковровые дорожки из уже не годной, старой одежды» [8].
В реализации 1997-1998 гг. инсталляция «Диалог» представляла собой стол, накрытый скатертью из сложенных и скрепленных между собой писем, которые составляли четкий равносторонний квадрат – фигуру, организующую некую геометрию-географию участников переписки. По обе стороны стола – черный и белый стулья.
Как заявляет художница: «стол как престол – основа коммуникации», визуализированный через инсталляцию разговор гипотетически может быть продолжен. Напряжение возникает в потенциальных интерпретациях коммуникации как диалога-дуэли, взаимодействия-противостояния.
«Диалог или Скатерть из лепестков» Ольги Сазыкиной является одновременно результатом банального ежедневного общения и проводником метафизического опыта. Это не прямое отображение реальности, и не придуманная ирреальная картинка. Здесь соединяются материал и идея, они равнозначны и представляют собой разновидность информации. Так, сверхчувственный опыт художницы транслируется зрителям. Переживание становится эффектом, запечатленным в работе. История автора превратилась в ткань произведения. Погруженное во внешнее пространство, оно стало частью новой среды, вместилища иных идей, ценностей, мифов. Зритель, вступая в пространство, созданное художницей, привносит в него свою трактовку истории.Таким образом, текст, воспринимаемый зрителем, приобретает форму «раскавыченной цитаты»[10]художника, заставляя его проявлять свою двойственность, раздвоение в одновременном принятии и неприятии идеи авторского текста. Происходит внедрение публики в работу, не предполагаемая художницей изначально.
Идентификация. Установление границ
Художница смотрит на мир целиком, не разделяя его на отдельные части, пытается интерпретировать и увидеть его лучшее будущее. Это своеобразная стратегия сопротивления реальности, агрессивной среде, модульному мышлению. Осознавая ценность любой личности, всякого мнения, Сазыкина провозглашает самоочевидную ценность идентичности. Речь, в данном случае, идет не о территориальной идентичности, но утверждение принципа многообразия.
Дискурс о межкультурной коммуникации обнаруживает различие как потенциал для взаимодействия. Идея «универсального мира без границ» ведет к взаимопроникновению и взаимовлиянию разных культур, национальных традиций и региональных специфик. Проект «Бременский дневник» (1998), который явился развитием-модификацией «Диалога или Скатерть из лепестков», складывался из текстов-посланий, составленный представителями разных стран, культур, языковых-этнических групп. Каждый участник оставлял свое письмо на национальном языке. Художница переписывала закрытые для понимания тексты, сшивала их в большую скатерть. Так, вновь и вновь переписываемые тексты от руки производят определенную схему – маршрут. Однако это не традиционный текст, не разлинованная поверхность, на которой смыслы движутся в определенном заданном порядке. Сазыкина разрывает эту поверхность, не уничтожая сам текст, но меняя маршрут. Так было сформировано пространство непонимания, оформленное в скатерть. Стол, как и в предыдущей реализации, явился платформой/основой «невозможной» коммуникации.
Миф как формат трактования идеи
Тема языка – как разъединяющего фактора была продолжена Сазыкиной и развита в контексте мифологического в проекте «Воспоминание о будущем или Время кофе» 1998 года. Замысел, идущий от библейского мифа о Вавилонской башне, соединился с современными дискурсами о языках и границах. За основу были взяты алфавиты: кириллица, латиница, иероглифы, арабская вязь. Художница путем самостоятельного репродуцирования алфавитов составила эти листки из ручной бумаги в форму крыльев, поместила их в центр инсталляции со свечами. Здесь экзистенциальный опыт художницы встречается со сложным социальным контекстом. Понимание места проживания как пространства с противоречивой историей, вариативными сценариями развития. Когда условный центр, географический, политический и идеологический выступает сценой для строительства нового сообщества, открытого к новым участникам. Сможет ли спроектированная система стать стабильной и преодолеть фазу непонимания? Или же раздробленный на отдельные знаки текст теряет свои корни, буквы превращаются в закрытые символы, в отдельные атомы – ризомы.
Закон роста
Проект «Истории повседневности» 2006 года также является одним из программных в творчестве Сазыкиной. В этом смысле он проявляет тяготение автора к акту производства, ремесла (ручная бумага), геометричности рисунка и тексту. Выставка состояла из листов: два спаянных слоя бумаги, с выложенными из зерен текстов между ними. С одной стороны, листы фиксируют четкий ритм «прорастающего» текста, противопоставляя насажденную структуру природе и реальности, с другой – утверждается непреложный закон роста [11]. Предъявляя главный мотив модернизма – решетку, с ее восхождением к универсальному опыту («Путь к Всеобщему» [12]), Сазыкина выходит за рамки общего «канона», помещает свой художнический жест за рамки четко разлинеенной структуры. Прорастая сквозь поверхность, «текст» нарушает стройную внутреннюю организацию. Так, в своих экспериментах с проращиванием Сазыкина превращает буквы в семена, в прямом смысле слова сталкивая, перемещая, организуя их тактильный контакт. Возникают новые образования, множатся различные соединения, бесконечная вариативность смыслов. Художница раскрывает динамические структуры, которые можно наблюдать везде: в социальных, политических, культурных, архитектурных и физиологических системах, например, в наших телах, эмоциональных и чувственных ощущениях. Попытка описать, таким образом, опыт становится важнее ее первоначальных субъективных намерений. Личность художницы, породившей произведение, растворяется в нем. Маленькая личная история исчезает в глобальной истории человечества, автором утверждается пребывание человека во всеобъемлющем мире «символических форм»: «Человек живет отныне не только в физическом, но и в символическом универсуме. Язык, миф, искусство, религия – части этого универсума, те разные нити, из которых сплетается символическая сеть, запутанная ткань человеческого опыта. Весь человеческий прогресс в мышлении и опыте утончает и одновременно укрепляет эту сеть» [13].
От закрытой системы к «перформативному сдвигу»
Крупным планом с верхней точки снят стол, две пары рук, совершая безмолвные движения друг напротив друга, ведут диалог вдоль поверхности стола. Пары сменяют друг друга, формируя отдельные эпизоды-главы видео-повествования. Завершается действо одной парой рук, «проговаривающих» свой монолог-послание то ли художнице, то ли зрителю.
Процесс диалога выходит на невербальный уровень передачи эмоции, где эмоция становится эквивалентной информации. В данном случае, мы получаем текст, транслируемый телом. Наше тело является одним из важнейших «выразительных пространств», то, что «проецирует значение вовне»[17]. Оно размыкает закрытую систему внутренней коммуникации, привносит характер всеобщего способу взаимодействия с миром.
Так, в творчестве художницы последних лет «документация», текст является основой, условием и предметом изображения, вторя европейскому пониманию концептуализма. Иллюзия необходимого диалога поддерживает связь с действительностью, неповествовательный текст становится основой репрезентации. Решающим является «перформативный сдвиг», согласно которому «указующим высказыванием» становится текст, а финальную трактовку произведения делает зритель [18].
Как ни странно искусство Сазыкиной не зависит от теории, точнее ее практически полного отсутствия в локальной аранжировке, другими словами не всегда требует «комментария», расшифровки. Зрители принимают ее произведения даже в том случае, когда нет ощущения полного понимания. Художница не задается вопросом, что такое искусство? Не вопрошает о его природе, но с его помощью исследует мир и познает истину. Для Сазыкиной искусство становится важнейшим душевным опытом, отпечатком измененного состояния, определением точки «духа, в которой жизнь и смерть, реальное и воображаемое, прошлое и будущее, передаваемое и непередаваемое, высокое и низкое уже не воспринимаются как противоречия» [19]
[2]Согласно Марату Гельману академическая эпоха предполагает преемственность традиции и служит стартом в карьерном «восхождении» художника. Источник: http://www.guelman.ru/artists/mg/kustokusto/
[3]Там же.
[4]Ольга Сазыкина в 1977 году окончила факультет декоративно-прикладного искусства, отделение стекло (преподаватель Тарас Николаевич Порожняк).
[5]«Произведение искусство – это и процесс, и мгновение». Источник: Рыков А. Теодор Адорно как теоретик искусства. Вестник Санкт-Петербургского университета. №4, 2007.
[6]Борис Гройс об инсталляции. Источник: http://xz.gif.ru/numbers/61-62/topologiya/
Изд-во «Ээсти Раамат», Таллин, 1973.
[7]Сазыкина О. Из сопроводительных текстов к проектам. 24.03.2017. Минск.
[8]Там же.
[9]Согласно Вере Багальянс, одного из кураторов выставки ТЕКСТЫ, 1997.
[10]Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М., 1994
[11]«Инкарнация в синий», Inter-viso. Галерея Академии искусств, Марсель, Франция, 1999
[12]Краус, Р. Решетки/ Пер. Д. Пыркиной // Проект классика. — MMII (2002). — № III.
[13]Кассирер Э. Опыт о человеке. Введение в философию человеческой культуры/Избранное. Опыт о человеке. – М.: Гардарика, 1988. С.471
[14]Музей современного изобразительного искусства, Минск, Беларусь (персональная), 2001
[15]Немецко-белорусский проект « АРТ-СЕГМЕНТ» Дворец искусств. Минск, 2010
[16]International Klein Blue, IKB, «Международный Синий Кляйна», номер PB 29, CI-77-0007
[17]Мерло-Понти М. Феноменология восприятия. Перевод с французского под редакцией И. С. Вдовиной, С. Л. Фокина. Санкт-Петербург. «Ювента», «Наука», 1999.
[18]Марсель Дюшан в знаковой лекции о творческом акте 1957 года заявил: «творческий акт исполняется не только художником, зритель … также участвует в его создании»
[19] Андре Бретон. Второй манифест сюрреализма. 1930 г.